Автор Александр Вялов
(Евангелие от Иоанна, 13)
Жили-были ноги. Самые обычные, человеческие. Жизнь у них была несладкая: ежедневные прогулки, пробежки, прыжки и приседания. Добавьте к этому пыль и даже грязь, среди которых приходится выполнять свои обязанности, а также то ушибы, то мозоли, то царапины, то занозы, то ссадины… Словом, есть чему посочувствовать. Только никто не сочувствует. Более того, стоит ногам прийти после работы домой, как вместо благодарности начинают сыпаться упреки: «Куда это ты с грязными ногами? Только пол вымыли и уже наследил!», а то и оскорбления вроде: «Что это за вонь такая? Пойди, вымой ноги!» Ногам обидно, конечно, а чем горю-то поможешь? Глаза, вот, например, могут расплакаться, слезу по лицу пустить, ее видно и те, кто видят, жалеют плачущего. А ноги что? Они плакать не умеют, да и некогда им: только присядешь или приляжешь, растянешься от удовольствия, расслабишься, и тут же найдут тебе работу: «Сходи-ка сюда, сбегай туда!» Время, год за годом, летит быстро и, глядишь, недолго ждать, когда скажут: «Скоро он так и ноги протянет». Ногам сложно понять, почему нужно работать до такого состояния, но вопросов они не задают. Некому их задавать. Смысл их жизни окутан тайной, для них непостижимой. Живи себе, работай и не думай ни о чем. Только вот трудно жить, не думая…
Так и трудились бы ноги-работяги до самой смерти, если бы однажды им не встретились… руки. Руки те были не простые, не из тех, что знакомы ногам, хотя и выглядели один в один, как обычные – шершавые на ощупь, украшенные мозолями и ссадинами… Те руки как-то необычно сочетали в себе мужественность и нежность, а их прикосновение не просто ощущалось, а вызывало теплые и чистые чувства. Встреча с руками была короткой, но настолько необычной, что даже самая тяжелая работа и последующая смертельная усталость не могли заглушить особенные воспоминания о ней.
А дело было так. Однажды ноги зашли в дом после долгого пути. Вид у них был далеко не парадный и, хотя уже был приготовлен ужин, сил не было даже помыться. По правилам хорошего тона грязные ноги не могли зайти в трапезную, но усталость спорила с хорошим тоном, жалуясь: «Не могу», а гордость добавляла: «И не хочу». И, скорее всего, в тот день ногам бы указали на дверь и не пустили бы за стол, но тут появились… руки. С нежностью, от которой веяло небесами, они стали омывать ноги, прикасаясь к ссадинам и ушибам, но не причиняя при этом никакой боли. Напротив, от их прикосновений как-то легко исчезала не только грязь, но и боль… И, надо отметить, ноги впервые в жизни почувствовали себя не существами, ходящими по земле, а небожителями, свободными от рабского труда и удостоенными особенных, непривычных для них, почестей. Самое удивительное, что руки, омывшие их и отершие после того мягким полотенцем, совершили какое-то волшебство: с их прикосновением ноги ощутили радостное расставание с тяготившим их всю жизнь ворчанием, обидами, жаждой мести, бунтом и ненавистью. Они как бы заново родились и устремились в некое новое измерение жизни, где, с одной стороны, они продолжали быть ногами, а, с другой, ощущали полет, похожий на ангельский.
Только потом, спустя несколько дней, ноги узнали, что руки, прикасавшиеся к ним в тот вечер, были Руками Сына Божьего. Они также узнали, что те руки позволили пригвоздить себя, конвульсируя от нечеловеческой боли, к грубо сбитому деревянному кресту ради того, чтобы они, ноги, обрели подлинный смысл жизни и стали не просто ногами, а Ногами Сына Божьего, чтобы Он мог прийти к тебе и обнять тебя Своими Руками…