…Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои. Мф. 9:2
Страх разочаровать Бога Нобль Досс выронил мяч. Всего один мяч. Одна передача. Одна ошибка. Досс допустил ее в 1941 году. И с тех пор это его терзало. — Из-за меня мы не выиграли национальный чемпионат, — говорит он. Футбольная команда Техасского университета была признанным лидером чемпионата. Надеясь закончить сезон без поражений и принять участие в матче «Розовой чаши»3, команда вышла на поединок с соперником по университетской ассоциации — футболистами из Университета Бейлора. При счете 7:0 в третьем периоде ведущий игрок «длиннорогих»4 сделал дальний пас полностью открытому Доссу. — От ворот меня отделяли, — вспоминает Досс, — только двадцать ярдов травы. Передача была прицельной. Болельщики «длиннорогих» вскочили со своих мест. Досс, с его «верной рукой», увидел мяч и принял его, но тот выскользнул. Футболисты Бейлора поднажали и сравняли счет за несколько секунд до конца состязания. Техасцы лишились своего высочайшего рейтинга и вместе с ним — шансов попасть на матч «Розовой чаши». — Я вспоминаю о той игре каждый день, — признается Досс. Не то чтобы ему больше нечего было вспомнить. Счастливое супружество на протяжении свыше шестидесяти лет. Отец. Дед. Во время Второй мировой войны служил на флоте. Однажды даже попал с товарищами по команде на обложку журнала «Лайф». Играя в свои студенческие годы, перехватил семнадцать передач — это рекорд университета. Дважды становился чемпионом Национальной футбольной лиги, когда играл в «Филадельфия Иглз». Его имя есть в залах славы — Техасской школы и «длиннорогих». Большинство болельщиков помнит выигранные благодаря Доссу матчи и принятые им передачи. Досс помнит ту, которую не смог принять. Однажды, на встрече с новым главным тренером «длиннорогих», Досс рассказал ему о запоротом мяче. С той игры прошло пятьдесят лет, но рассказывал он со слезами на глазах.
Воспоминания о запоротых передачах тускнеют медленно. Они порождают одинокий страх — страх, что мы разочаруем людей, подведем команду, не оправдаем надежд. Страх, что мы не выполним свою задачу, когда это будет необходимо, что другие пострадают из-за нашей криворукости и косоглазия. Нет, конечно, многие из нас с радостью променяли бы свои ляпы на ту ошибку Досса. Если бы только всего-то и беды было, что мы не смогли принять одну передачу… Если бы мы разочаровали только нашу футбольную команду… У меня есть приятель, который, по его собственному признанию, впустую потратил первую половину своей жизни. Наделенный больше талантами, нежели здравым смыслом, он наживал капиталы и врагов с головокружительной скоростью. Теперь он из тех, о ком поют грустные песни в стиле кантри. Разрушенный брак. Обозленные дети. Печень его функционирует так, будто насквозь пропиталась водкой (впрочем, почему «будто»?). Когда мы с ним разговариваем, его глаза бегают туда-сюда, словно у человека, прислушивающегося к чьим-то шагам. Прошлое преследует его полицейским сыщиком.
Наши разговоры крутятся вокруг одного и того же вопроса — «сможет ли Бог простить меня?». — Он дал мне жену, я все испортил. Он дал мне детей, я и их упустил. Я пытаюсь объяснить ему: — Да, ты ошибся, но сам ты — не ошибка. Бог приходил на землю ради таких людей, как мы. Он впитывает мои слова, словно пустыня — ливень. Когда мы с ним встретимся в следующий раз, ему снова будет необходимо их услышать. Иссушенной страхом почве нужно постоянное орошение. Я переписываюсь с одним заключенным. Фактически, большую часть переписки ведет он. Ему предстоит еще от трех до пяти лет размышлений о своих финансовых нарушениях. В его письмах поочередно берут верх чувства стыда и тревоги — стыда за ошибку, тревоги по поводу ее последствий. Он разочаровал всех, кого любил. В том числе Бога. В особенности Бога. Он боится, что его грехи переполнили чашу терпения Господа. В этом он далеко не одинок. «У источника Божьей благодати должно быть свое дно», рассуждаем мы. «Рассчитывать на прощение можно лишь определенное число раз, не больше», настаивает наш здравый смысл. «Если все время пользоваться милосердием в кредит, рано или поздно обанкротишься». Дьявол обожает такую логику. Если бы он смог убедить нас, что Божья благодать выдается строго по квоте, мы пришли бы к такому логическому заключению: наш счет исчерпан. Бог закрыл двери к Своему престолу. Стучитесь, сколько хотите; молитесь, пока не надоест. Доступ к Богу закрыт. «Доступ к Богу закрыт» — и налетает целый рой тревог. Мы — сироты, беззащитные и беспомощные. Небеса, если они вообще существуют, вычеркнуты из нашего маршрутного листа. Раненые в этой жизни и обреченные в следующей. У страха разочаровать Бога — острые зубы. Но у Христа есть клещи. Первым Своим высказыванием о страхе Он начинает удалять клыки: «…дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9:2). Заметьте, что
Иисус соединяет дерзновение и прощение грехов в одном предложении. Может ли смелость начинаться с решения проблемы греха? Давайте разберемся. Иисус говорит это человеку, который не может ходить. «…Принесли к Нему расслабленного, положенного на постели» (Мф. 9:2). Парализованному человеку не под силу было выгуливать собаку или бегать трусцой. Но у него было четверо друзей, действовавших по наитию. Когда до них дошел слух, что их город посетил Иисус, они положили своего товарища на циновку и пошли к Учителю. Встреча с Христом сулила их приятелю много хорошего. Целая толпа набилась в тот дом, где учил Иисус. Люди сидели на подоконниках, теснились в дверных проемах. Вы бы подумали, что в Капернауме — не иначе как настоящее богоявление. Однако друзья расслабленного были не из тех, кто легко сдается, и они придумали свой план. «…Не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный» (Мк. 2:4). Рискованный шаг. Большинству домовладельцев не нравится, когда кто-то начинает разбирать их крышу. Среди парализованных редко встречаются фанаты прыжков на тарзанке через дыру в кровле. И далеко не все учителя приветствуют импровизированные спектакли во время своего урока. Мы не знаем, как отреагировали на происходящее хозяин дома и пассажир «лифта». Но мы знаем, что Иисус не возражал. Матфей только что не расписывает, какая улыбка заиграла на Его лице. Христос дает благословение, прежде чем о нем попросили. И благословение это совершенно неожиданное: «…дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9:2). Разве не ожидали мы услышать другие слова? «Дерзай. Твои ноги вылечены. Паралич прошел. Подавай заявку на Бостонский марафон». У человека ноги как вареные макаронины, однако Иисус одаривает его милосердием, а не мускулами. О чем Он думает? Очень просто. Он думает о глубочайшей нашей проблеме -— о грехе. Он озабочен глубочайшим нашим страхом — страхом не оправдать ожиданий Бога. Прежде чем исцелить тело (это уже потом), Иисус исцелил душу. «…Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9:2). Грешить — значит не считаться с Богом, пренебрегать Его заповедями, отвергать Его благословения. Грех — это жизнь без Бога, жизнь для себя и ради себя.
Жизнь грешника сосредоточена на его «я», а не на Боге.
Не это ли выбрали Адам и Ева? До своего грехопадения они обитали в мире без страха. Были едины с творением, едины с Богом, едины друг с другом. Эдем был заповедным миром с одной заповедью — не прикасаться к дереву познания добра и зла. Адам и Ева имели свободу выбора, и день за днем они выбирали доверие к Богу. Но потом появился змей, посеял семена сомнений и сделал заманчивое предложение. «Подлинно ли сказал Бог…» — вопрошает он (Быт. 3:1). «…Вы будете, как боги…» — обещает он (Быт. 3:5). Похоже на то, что Ева испугалась. Кто-то говорит, что она была исполнена гордости, дерзости, непокорства… но не было ли там прежде всего страха? Страха, что Бог не дает ей чего-то важного, что она чего-то лишена? Страха, что Эдема ей не будет достаточно? Что и Бога ей не будет достаточно? Что Бог ее не спасет? Представьте, что она и Адам побороли бы эти страхи. Не оставили бы почвы для посеянных змеем семян сомнения. «Ошибаешься, пресмыкающееся. Наш Творец дал нам все, что нужно. У нас нет причин усомниться в Нем. Возвращайся-ка в дыру, из которой выполз». Но ничего подобного они не сказали. Они не совладали со страхом, и страх овладел ими. Ева перестала доверять Богу и взяла дело — и плод — в свои руки. «На случай, если Бог не может этого сделать, я все устрою сама». Адам присоединился к ней. Адам и Ева поступили так, как поступают очень испуганные люди. Они попытались спастись бегством. «…И скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая. И воззвал Господь Бог к Адаму, и сказал ему: где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся…» (Быт. 3:8-10). Страх, если с ним не совладать, ведет к греху. Грех ведет к стремлению спрятаться. Так как все мы согрешили, мы все прячемся, хотя и не в кустах, но в своих восьмидесятичасовых рабочих неделях, во вспышках раздражения, в религиозной активности. Мы избегаем общения с Богом. Мы убеждены, что Бог должен ненавидеть нашу склонность ко злу. Еще как убеждены! Ведь нам самим не нравится то, что мы говорим и делаем. Мы презираем свои похотливые мысли, безжалостные суждения и эгоистические поступки. Если нас самих тошнит от нашего греха, насколько отвратительней он должен быть святому Богу! Мы делаем практическое умозаключение: мы непоправимо рассердили Бога. Так что же нам еще остается, если не лезть в кусты при звуке Его голоса? Как говорит пророк Исайя, из-за греха мы доходим до такого же одиночества и смятения, как заблудившиеся овцы. «Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу…» (Ис. 53:6). Если бы пророк хоть раз увидел мою собаку, он мог бы написать: «Все мы блуждали, как Молли…» У такой славной собачки все же есть какое-то упрямство, своеволие. Едва ей в нос ударит запах жарящегося на соседнем участке шашлыка или свежих пищевых отходов — и уже никакими командами ее не остановишь. О, вы не знаете, сколько раз ваш пастор гонялся за этой богомерзкой собачонкой по улицам, увещевая ее отнюдь не пасторскими проповедями. Она «грешит» — живет так, будто ее господина и наставника не существует. Она вечно блуждает. На прошлой неделе мы подумали, что она доигралась. Мы расклеили ее фотографии на всех столбах, ездили по окрестностям, звали и звали ее. Наконец, после целого дня тщетных усилий, я пошел в приют для бродячих животных. Я описал внешность Молли управляющей. Пожелав мне удачи, она показала на барак, над дверями которого виднелась вывеска «Потерявшиеся собаки». Предостережение мягкосердечным любителям животных: не ходите туда! С такой трагедией я не сталкивался с тех пор, как в моем родном городе закрыли кинотеатр для автомобилистов. Клетка за клеткой — тоскующие, испуганные глаза. Большие круглые. Узкие черные. Вот настойчивый взгляд из-под мохнатых бровей кокерспаниеля. Вот еще один взгляд — лысого, как коленка, чихуахуа. Породы разные, а беда одна. Растерянные, словно слепые гуси, которые понятия не имеют, как вернуться домой. Два терьера, согласно табличке над загоном, были подобраны на отдаленном шоссе. Кто-то нашел за гаражами старого пуделя. Я было подумал, что отыскал Молли, увидев золотистого ретривера с жесткой шерстью. Но это была не она. Это вообще был он — с такими карими, прожженными одиночеством глазами, что они чуть было не завоевали ему место на заднем сиденье моей машины. Я не нашел в приюте Молли. И тут меня охватил безумный порыв. Меня тянуло провозгласить весть Иисуса: «Радуйтесь! Вы больше не заблудшие!» Меня тянуло забрать всех бездомных к себе домой, открывать дверцу за дверцей и набивать в машину лающих и виляющих хвостами блудных братьев наших меньших. Я этого не сделал. Как мне ни хотелось выручить собак, остаться женатым человеком мне хотелось еще больше. Но такой порыв у меня был, и он помог мне понять, почему в первом Своем провозглашении бесстрашия Иисус говорит о прощении. Да, мы разочаровали Бога. Но — нет, Бог нас не оставит.
…Избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего… Кол. 1:13
Верующий в Него не судится… Ин. 3:18
…Чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день. Ин. 6:40
Сие написал я вам, верующим во имя Сына Божия, дабы вы знали, что вы, веруя в Сына Божия, имеете жизнь вечную. 1 Ин. 5:13
Иисус слишком сильно нас любит, чтобы оставлять нам сомнения в Его благодати. Его «совершенная любовь изгоняет страх» (1 Ин. 4:18). Если бы любовь Бога не была совершенной, у нас имелись бы все основания для беспокойства. Несовершенная любовь хранит перечень наших грехов и частенько в него заглядывает. Бог не ведет счета нашим ошибкам. Его любовь изгоняет наш страх, потому что Он изгоняет наш грех! Положите себе на сердце это обетование и завяжите узелок. Запомните слова из послания Иоанна: «ибо если сердце наше осуждает нас, то тем более Бог, который больше нашего сердца и знает всё» (1 Ин. 3:20)5. Когда чувствуете себя непрощенными, избавляйтесь от этого чувства. Эмоции не имеют права голоса. Вернитесь к Писанию. Слово Божье на голову выше нашей самокритики и сомнений в себе. Вот как наставлял Тита апостол Павел: «Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков… Сие говори…» (Тит. 2:11, 15). Знаете ли вы Божью благодать? Тогда можете жить смело, жить с размахом. Можете раз за разом стремиться взлететь — Его страховочная сеть подхватит вас в падении. Ничто так не пробуждает в сердце храбрость, как ясно различимое прикосновение благодати.
И ничто так не пробуждает в сердце страх, как неведение милосердия. Можно сказать вам откровенно? Если вы не приняли Божье прощение, вы обречены на страх. Ничто не избавит вас от терзающего душу осознания того, что вы пренебрегли своим Создателем и не выполняете Его наставления. Никакие таблетки, жизнерадостные слоганы, психиатры, материальные приобретения не могут успокоить сердце грешника. Вы в силах притупить свой страх, но не в силах от него избавиться. Это по силам только Божьей благодати. Вы приняли Христово прощение? Если нет, примите. «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1:9). Молитва ваша может быть совсем простой: «Отче, мне нужно прощение. Признаю, что отвратился от Тебя. Пожалуйста, прости меня. Предаю душу мою в Твои руки и верую в благодать Твою. Молю Тебя ради Иисуса; аминь». Получив Божье прощение, живите прощенными! Иисус исцеляет ваши ноги, так ходите же! Иисус открыл дверцу загона — шагните на свободу. Когда вас освобождает Иисус, вы действительно свободны. Но, может быть, для начала вам понадобится разобраться с кое-каким кукареканьем. Букер Т. Вашингтон6 рассказывает полезную и поучительную историю о том, как однажды это сделала его мать. В детстве он каждое утро, как и все рабы на плантации, просыпался по утрам от пронзительного петушиного крика. Задолго до восхода солнца одиозный вопль врывался в хижины из дерна, напоминая Вашингтону и его товарищам, что пора вставать и отправляться на хлопковые поля. Кукареканье стало символом их подневольной жизни с каторжной работой от рассвета до заката. Но затем появилась Декларация об освобождении. Авраам Линкольн объявил рабов свободными. На следующее утро маленького Букера вновь разбудил петух. Только на этот раз его мать погналась за петухом по двору с топором в руках. Семья Вашингтон зажарила свой будильник и съела на завтрак. Первым актом их свободы стало искоренение памяти о рабстве. А вам не мешает спать некое кукареканье? Возможно, пора подточить топор. Это великая весть Евангелия — да, благодать реальна, и реальна наша свобода2. Кстати, а что там с потерявшейся Молли? Она нашлась в соседском дворе. Оказалось, что она пропадала не так уж далеко от дома, как все мы боялись. То же самое и с вами.